Неточные совпадения
И Сергей Иванович перенес вопрос в
область философски-историческую, недоступную для Константина Левина, и показал ему всю несправедливость его взгляда.
Упрощающее отрицание сложности и конкретности
исторической жизни, в которой делается всякая политика, есть показатель или бездарности и элементарности в этой
области, или отсутствия интереса к этой сфере бытия, непризванность к ней.
Задачи
исторические, всегда конкретные и сложные, мы любили решать отвлеченно-социологически, отвлеченно-морально или отвлеченно-религиозно, т. е. упрощать их, сводить к категориям, взятым из других
областей.
Впрочем, теперь воображение часто выводило меня из
областей исторического романтизма.
Кроме всех этих наивных, трогательных, смешных, возвышенных и безалаберных качеств старого русского студента, уходящего — и бог весть, к добру ли? — в
область исторических воспоминаний, он обладал еще одной изумительной способностью — изобретать деньги и устраивать кредиты в маленьких ресторанах и кухмистерских. Все служащие ломбарда и ссудных касс, тайные и явные ростовщики, старьевщики были с ним в самом тесном знакомстве.
Посмотрите — у вас уже нет людей, которые могли бы идейно бороться за вашу власть, вы уже израсходовали все аргументы, способные оградить вас от напора
исторической справедливости, вы не можете создать ничего нового в
области идей, вы духовно бесплодны.
Дело в том, что наука строится по известным заданиям, она ставит себе лишь определенные проблемы, а соответственно сосредоточивает и свое внимание лишь на известных явлениях, отметая другие (напр., очевидно, что вся религиозно-историческая наука при ее основоположном и методическом рационализме строится на принципиальном отрицании чуда, и поэтому все элементы чудесного в религии, без которых, быть может, нельзя и понять последнюю, она относит к
области легенд и сказок).
Однако так кажется, лишь если оставаться в
области исторической феноменальности, но под нею лежит глубокая почва
исторической онтологии.
За царской властью никогда не признавалась Церковью непогрешимость ни в политических, ни в церковных вопросах, ей принадлежали права лишь в
области церковного управления, которые естественно вытекают из отношения царя к Церкви в ее земном,
историческом теле, но совершенно не распространяются ни на вероучение, ни на иерархию как таковую.
Поэтому теперешняя религиозно-историческая доктрина представляет собой неразложимую смесь действительно научных, критически произведенных изысканий в
области феноменологии религии и определенных религиозно-философских учений.
Да простят мне дорогие читатели то небольшое
историческое отступление от нити рассказа, необходимое для того, чтобы определить настроение русского царя и народа после несчастного окончания войны и невыгодного мира с Польшею, заключенного с потерею многих
областей. Взамен этих
областей, к понятной радости царя и народа, явилось целое Царство сибирское, завоеванное Ермаком Тимофеевичем, подвигнутым на это славное дело ожиданием царского прощения и любовью к Ксении Яковлевне Строгановой!
История истекшего тысячелетия должна была им показать, что такой шаг назад невозможен; что если вся
область к востоку от Эльбы и Заале, некогда заселенная целой семьей родственных между собой славянских народов, сделалась немецкой, то этот факт указывает только
историческую тенденцию и вместе с тем физическую и интеллектуальную способность немецкой нации подчинять себе своих старых восточных соседей, поглощать и ассимилировать их; что эта ассимилирующая тенденция немцев всегда служила и еще служит одним из могущественнейших средств распространения западноевропейской цивилизации на восток европейского континента» (курсив мой — Н. Б.) (стр. 116-117).
Теория о перенесении совокупности воль масс на
исторические лица, может быть, весьма много объясняет в
области науки права, и может быть, необходима для своих целей; но в приложении к истории, как только являются революции, завоевания, междоусобия, как только начинается история, — теория эта ничего не объясняет.
Чтобы сколько-нибудь уяснить темную
область раскола, постараюсь набросать
исторические очерки развития каждого религиозного разномыслия, его догматику и обрядность.